Tony

В своих интернет-поисках новой информации о старом наткнулся на днях на статью Хуана Флореса под названием «Cha Cha with a Backbeat: Songs and Stories of Latin Boogaloo». Статья большая, пока читал и пытался понять – решил заодно перевести и выложить здесь – может, кому ещё будет интересно.
Пока переводил, заодно выяснил, что это не статья, а глава из книги «From Bomba to Hip-Hop: Puerto Rican Culture and Latino Identity». В электронном виде удалось найти только в Goggle Books. Если у кого окажется в pdf или другом удобоваримом формате – дайте знать.

Итак…

«Cha Cha with a Backbeat»: Songs and Stories of Latin Boogaloo

1. «Bang Bang»

Сообщение от Джимми Сабатер

Давай просто попробуем, Сонни. Если не пойдёт, куплю тебе выпить.

Джимми Сабатер (Jimmy Sabater) вспоминает вечер, в который он настойчиво пытался уговорить Джо Кубу (Joe Cuba), лидера группы, в которой он пел, сыграть новую песню. Дело происходило в 1966 в заведении «Palm Gardens Ballroom» на Манхэттене. Зал был полон. Вспоминает Джимми:

Сообщение от Джимми Сабатер

Это была чёрная дискотека, для «загорелых» жителей Гарлема и подобной публики. Раз в неделю подобные дискотеки можно было найти и там, и в нескольких других клубах. Так вот, в тот вечер мы играли вещи из нашего только что вышедшего альбома «We Must Be Doing Something Right», того, где трек «El Pito», там ещё слова «I’ll never go back to Georgia, never go back…». Зал был набит битком, но когда мы играли все эти мамбо и ча-ча-ча, никто не танцевал.

Поэтому в конце первого сета я подошёл к Джо Кубе со словами: «Слушай, Сонни (такое у него было прозвище), у меня есть идея, какая песня сможет поднять публику», а Джо мне: «Нет-нет-нет, нам надо продолжать играть треки с нового альбома». Потом, ближе к концу второго сета, я снова стал упрашивать его: «Слушай, если я не прав, мы просто прекратим играть, а потом я куплю тебе выпить». В конце концов он согласился, я подошёл к пианино и объяснил Нику Хименесу (Nick Jimenez), что играть… Прежде чем я успел вернуться за тимбалес, люди уже высыпали на танцпол, двигаясь под «Bi-bi, hah! Bi-bi, hah!» все вместе!

Как вспоминает сам Джо Куба,

Сообщение от Джо Куба

внезапно люди стали танцевать бок-о-бок, как какой-то массовый танец, и повторять "She-free, she-free", как в африканских племенных песнях и танцах.

Новая песня секстета Джо Кубы называлась «Bang Bang». Через несколько недель её записали и выпустили синглом, который вскоре попал в национальный чарт журнала «Billboard» и продержался там 10 недель – одна из немногих латиноамериканских записей, которым когда-либо удавалось достичь подобного коммерческого успеха. Она даже обогнала «El Pito», песню, которая за год до этого также попала в чарт. Альбом «Wanted: Dead or Alive», содержащий «Bang Bang», также оказался очень успешен.

Это был расцвет бугалу (Latin Boogaloo) и группа Джо Кубы находилась на пике популярности. 1966 стал также годом, когда закрылся легендарный «Palladium Ballroom» – событие, ознаменовавшее конец великой эпохи мамбо, закат которой начался ещё в начале десятилетия. Забегая вперёд скажем, что в том же самом месте, но уже под вывеской «Cheetah Club», а не «Palm Gardens Ballroom» спустя шесть лет будут снимать выступление Fania All-Stars для фильма «Nuestra Cosa (Our Latin Thing)» – знаковое событие, иногда называемое «началом» сальсы. В краткий период между мамбо и сальсой, охватывающий 1966–1968 года, бугалу было самым заметным явлением в латиноамериканской среде Нью-Йорка и за её пределами. Бугалу одновременно было и мостом, и разрывом: с одной стороны, оно продолжало традиции музыкального стиля, с другой – сильно отличалось от преобладавших в то время моделей латиноамериканской музыки.

История Джимми Сабатера о создании «Bang Bang» помогает понять социальную роль бугалу, а сама песня характеризует музыкальный стиль и звучание этого направления. Живя по соседству и зачастую вместе работая, нью-йоркские афроамериканцы и пуэрториканцы и развлекались вместе в течение многих лет. Десятилетиями они ходили в одни и те же клубы, где часто играли как чёрные, так и латиноамериканские бэнды. Начиная с музыкальной революции конца 40-х годов, когда такие гранды как Марио Бауза (Mario Bauzá), Мачито (Machito) и Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie) объединились и создали кубоп (Cubop) или лэтин джаз (Latin Jazz), две музыкальные традиции вошли в небывало тесный контакт: элементы афрокубинских гуагуанко, сона и гуарачи переплетались и придавали драйва сложным гармоническим фигурам экспериментаторов от биг-бэнд джаза и бибопа.

В среде афроамериканцев этому периоду мамбо и кубопа середины XX века соответствует время развития ритм-н-блюза: от джамп-блюза Луиса Джордана (Louis Jordan) до а-капелльных возгласов уличных исполнителей ду-вопа 50-х. Партитуры американских популярных мелодий тех лет в названиях, текстах или музыкальных приёмах зачастую содержат отсылки к мамбо или ча-ча-ча; кроме того, многие молодые пуэрториканцы присоединялись к своим афроамериканским или итальянским «коллегам», исполнявшим ду-воп и другие новинки. Несмотря на тесное пересечение музыкального пространства и вкусов, были и различия. Афроамериканская публика в целом принимала и любила латиноамериканскую музыку, однако те, кто глубоко понял сложные афрокубинские ритмы и освоил непростые танцевальные движения, являлись скорее исключением, чем правилом. Большинство чёрных американцев, с удовольствием послушав несколько мамбо и болеро, стремились вернуться к привычному звучанию блюза и р-н-б, а в середине 60-х – к соулу, набравшему популярность в то время. В результате оказалось, что популярные латиноамериканские группы создавали общий музыкальный «фундамент», вводя атрибуты чёрной американской культуры в свои выступления, тем самым привлекая чёрную аудиторию – в том числе и на танцполы. «Bang Bang» секстета Джо Кубы и жанр бугалу в целом и выступили этакой точкой соприкосновения между пуэрториканской и чёрной диаспорами и, шире, между латиноамериканской музыкой и музыкальной культурой США.



«Bang Bang» начинается с короткого фортепианного фрагмента, к которому затем добавляются громкие хлопки и неясные вскрики, а потом толпа начинает повторять в унисон «Bi-bi, hah! Bi-bi, hah!» Этот «запев» повторяется четыре раза, всё интенсивнее с каждым повтором, сопровождаясь фортепьянным аккомпанементом, хлопками и криками. Затем вступает Джимми Сабатер на тимбалес, подводя к громкому совместному «Bang Bang!». Хор повторяет этот рефрен снова и снова, в то время как солист, никто иной, как легендарный Чео Фелисиано (Cheo Feliciano), переключается на вокальную импровизацию, напоминающую сонео и джазовый скэт – «выдавая» случайные фразы в духе импровизаций в соне-монтуно, преимущественно по-испански. Лид-вокал Фелисиано переплетается с возгласами хора «Bang Bang!», бонго-беллом, на котором играет Мэнни Окендо (Manny Oquendo), и на протяжении песни ведёт непрямой «диалог» со второй сольной вокальной линией, исполняемой Вилли Торресом (Willie Torres) по-английски, в которой тот «подначивает» публику и группу сленговыми фразами наподобие «come git it», «sock it to me», «hanky panky», и т.п. Ближе к середине находится строчка «Cornbread, hog maw, and chitlins», которую повторяют несколько раз, а потом добавляют комментарии на испанском «comiendo cuchifrito» и «lechón, lechón!» (отсылки к разным кулинарным блюдам). Во второй половина песни находится три или четыре ложных концовки, когда то же фортепьянное вступление каждый раз заново «зажигает» толпу, а диалог вокальных партий становится всё более шутливым.

Хотя студийная запись трека потребовала внесения некоторых очевидных изменений, «Bang Bang» во многом сохранила дух вечеринки. Как и другие популярные бугалу, например, «At the Party» Эктора Риверы (Héctor Rivera), «I Like It Like That» Пита Родригеса (Pete Rodríguez) или «Boogaloo Blues» Джонни Колона (Johnny Colón), «Bang Bang» воспроизводит разнузданный отрыв на пике эмоций и сексуальной энергетики, когда музыканты и певцы выкладываются на полную, сливаясь с публикой. Вот что говорит Джо Куба (в основном по поводу «Bang Bang»):

Сообщение от Джо Куба

В то время во время записи я вешал микрофон над всеми музыкантами, чтобы добиться эффекта живого звучания.

Музыкальная ткань песни представляет из себя мозаику шумов, взволнованных выкриков, возгласов ликования, коротких музыкальных фраз и постоянно повторяющегося чередования хора и ведущих аккордов фортепиано. Текст, хоть и не содержит никакой связной истории или чего-то важного, тем не менее, несёт определённый смысл: это смесь чёрного и латиноамериканского праздника, двух культур, шутливая смесь афроамериканских и пуэрториканских повседневных фраз и культурных символов. С музыкальной точки зрения, тот же эффект достигается мозаичным смешением знакомых черт мамбо и ритм-н-блюза. В целом, композиция относится к латиноамериканской традиции, звук в целом характерен именно для неё, но к традиционным чертам и принципам построения структуры афрокубинской музыки последовательно «подмешиваются» приёмы из ритм-н-блюза и соула. Общий эффект записи – ощущение совместного праздника, весёлой вечеринки, где границы определяются не национальной или этнической принадлежностью, даже не языком, не стандартными танцевальными движениями, а просто участием «здесь и сейчас» во всём этом действе.

Как показывает пример «Bang Bang», определяющей основой и музыкальной особенностью бугалу является именно это межкультурное единение между теми кто живёт и любит вне рамок очевидных различий. Появление бугалу совпало по времени с расцветом движения за гражданские права и взрослением первого поколения пуэрториканцев, родившихся и выросших в Нью-Йорке. Продюсер и эксперт по латиноамериканской музыке Рене Лопес (René López) называет бугалу «первой нью-йоркской музыкой». Именно под бугалу проходили молодые годы тех, кто потом войдёт в националистическую группировку «Young Lords», и одновременно – нью-йоркских поэтов конца 60-х. В 1967 году выходят скандальные мемуары Пири Томаса (Piri Thomas) «Down These Mean Streets» (в 1973 году Мартин Скорсезе снял на основе книги фильм «Злые улицы» («Mean Streets») с Робертом Де Ниро и Харви Кейтелем в главных ролях). Они служат подтверждением направляющей, подающей пример, роли афроамериканской культуры и политики в становлении молодого поколения нью-йоркских пуэрториканцев. «Bang Bang» стал проявлением того возбуждения, которое было вызвано культурными процессами, когда к пуэрториканским «корням» добавилось афроамериканское воздействие – процессами, отражавшимися на всех аспектах общественной жизни, включая музыку и танец.

С первой частью всё, ждите вторую (если нужна, конечно).

Часть 1. «Bang Bang»
Часть 2. Истоки бугалу - 1: Мамбо + ду-воп
Часть 2. Истоки бугалу - 2: «To Be with You»
Часть 2. Истоки бугалу - 3: Watusi
Часть 2. Истоки бугалу - 4: А Эдди Палмьери против!
Часть 3. «I Like It Like That»
Часть 4. «Boogaloo Blues»
Часть 5. «Gypsy Woman»
Часть 6. Прощай, бугалу!

Два момента:

1. Помните, это перевод. Все претензии по фактологии - к автору оригинала, пожалуйста.
2. Предложение по улучшению перевода принимаются и приветствуются - если они излагаются в форме «вот этот фрагмент, по-моему, лучше перевести так: <свой перевод>».